Восемь лет - восемь бед?

8 лет – это объективная реальность. А сколько бед – это уже субъективно: кто и что считает бедой. Это я о восьмой годовщине Оранжевой Революции.

Я – типичный продукт социалистического мышления и образа действия. Когда дело доходило до политики – соблюдала Трамвайный Закон: не высовывайся! 

Что я знала про Ющенко осенью 2004-го? Красивый мужик. (На фоне невзрачного Кучмы это резко бросалось в глаза.) Умный. (Реальное высшее образование, да и гривну какую после миллионных купонов ввёл – красава!). Ну, и было ещё чисто женско-славянское сочувствие к обречённому на проигрыш. По крайней мере, тогда его решение баллотироваться в президенты казалось мне чуть ли не мальчишеством.

И вообще о выборах  я не задумывалась. Кого надо – того и выберут. От меня-то, мол – что зависит?

Впервые я всерьёз обратила внимание на предвыборную кампанию, когда случайно услышала, как зам.декана по воспитательной работе назидательно вещал старостам групп: «Сегодня митинг в поддержку Януковича. Явка обязательна. Списки отсутствующих – завтра лично мне!»

Погода была дождливая. Мне стало жаль студентов. Вот тогда и проклюнули первые ростки бунтарства:  а кто вообще имеет право заставлять студентов ходить на митинги? И тем более, наказывать их за неявку? Кто имеет право указывать им, кого поддерживать? Ведь у нас же, вроде, демократия?        

С этого момента началось моё ментальное перерождение. Я стала вникать в предвыборные призывы. Оказалось, весь официоз был за Януковича. Его победа была предрешена – теперь это стало вызывать у меня раздражение. Я слышала о нём какой-то негатив (пресловутые шапки и две судимости). Но дело было не в этом. Голосовать за Януковича – это было подчинение Системе; голосовать за Ющенко – Свобода Выбора. И, если хотите, вызов Системе.

На первый тур выборов я демонстративно пошла в большом оранжевом шарфе. Другие голосующие смотрели на меня пока что с удивлением.

А после первого тура пошла жара! В университете студентам, не стесняясь, запрещали приносить агитационную информацию за Ющенко и открыто требовали голосовать за Януковича. Нюанс: три студенческих общежития голосовали на одном участке, и результаты голосования показали: агитация сработала слабо. Поэтому «промывка мозгов» пошла более интенсивно. Накануне второго тура руководство дрогнуло  - а вдруг просто не пойдут голосовать? И объявило субботу рабочим днём – вместо понедельника. Да ещё и дискотеку вечером устроило. По замыслу, приезжие студенты должны были остаться на дискотеку, утром проголосовать, как положено – и  потом на воскресенье-понедельник уехать домой.

Студенты так и сделали. Только, как выяснилось, проголосовали, не как было положено… (В наказание трём общежитиям отключили Интернет – но это возымело абсолютно противоположное действие!)

А потом наступило 22 ноября. К утру объявили о победе Януковича во втором туре. Было досадно. На ул. Казакова, что ведёт к учебным корпусам и общежитиям, какие-то парни раздавали листовки с призывами прийти на митинг и требовать пересчёта голосов. «Что, не сдаётесь?» - спросила я. «И не сдадимся!» - задиристо ответил парень.

На следующий день, после своих занятий, я пошла на митинг. Увидела там студентов нашего факультета и вообще много молодёжи. Выступали какие-то ораторы, говорили о необходимости перевыборов и даже о возможном  разделе Украины. Сначала я шутила: не бойтесь, если пойдет раздел – мы с вами на правом берегу Днепра! Тогда уже становилось ясно, что со своими симпатиями Ющенко нам лучше быть в составе Западной Украины, чем Восточной – если уж дело до раздела дойдёт! Было холодно, и мы пританцовывали под музыку группы ДДТ: «Что такое осень…». Слова «Что же будет с Родиной и с нами?» все подпевали как никогда осмысленно. Но уже было и страшновато: все понимали, что Система просто так не отдаст победу своего ставленника, а наш митинг уже был похож на то, о чём мы раньше только в книжках читали. Начиналась Революция.

Лично для меня это была революция сознания.  Я почувствовала себя не «винтиком механизма», а личностью, от нравственной позиции которой действительно зависит что-то важное.

Я не занималась агитацией студентов за Ющенко в прямом смысле этого слова. Просто демонстративно ходила по всем этажам факультета в огромном ярко-оранжевом платке, повязанном на шее.  На моём рабочем столе в стаканчике для ручек-карандашей стоял флажок с символикой «Нашей Украины». Первокурсников я с занятий никуда не отпускала – им ещё не было 18-ти. А они с юношеским запалом выглядывали в окна на колонны «революционеров», призывающих студентов идти на митинги вместо занятий.

Старшекурсникам же, наоборот, говорила: а вот вы – не должны отсиживаться! Это ваша страна, ваше будущее. Определитесь, с кем вы – и активно отстаивайте свою гражданскую позицию!   Только не оставайтесь в стороне.

Кто-то пытался потом говорить, что я более благоволила к своим единодумцам. Не скрою – мальчишки и девчонки с оранжевыми ленточками вызывали у меня больше симпатии, чем носители синих ленточек. Но я была верна своей же идее – бороться за право каждого иметь своё собственное мнение. И поэтому самым первым получил у меня зачёт мой «идеологический визави».

Почти всё свободное время между вторым и третьим турами выборов я проводила на «оранжевых митингах». С радостью встречала там своих студентов; с удивлением – многих коллег, которых никогда раньше не заподозрила бы в «революционности». Я понимала, что студенты тратят на митинги время, урывая его от занятий. Поэтому по своей инициативе назначила консультации в субботы по  утрам– «немитинговое» время. Естественно, на консультации приглашались все, независимо от политических симпатий.

Мне очень нравилась атмосфера наших митингов. Народ был, в основном, интеллигентный. Спиртного практически не было. Была эйфория от наличия такого большого количества единомышленников; от сознания того, что мы делаем историю; от того, наконец, что я превращалась из безликого «члена общества» в Личность, Самостоятельно Принимающую Решения.

                Перед третьим туром выборов администрация, зная настроения студентов  - и бессильная их переубедить, пошла на новую хитрость.   Ни с того, ни с сего студентам сделали выходным днём ещё и понедельник. Официальная версия: съездить домой за тёплыми вещами. Но все понимали: студентов хотели отправить по домам с пятницы до вторника, чтобы в воскресенье им было не с руки приезжать на участок для голосования. Причём объявили об этом тогда, когда поздно уже было брать открепительные талоны.

Но мы всё равно победили!   

Апофеозом моего участия в Оранжевой Революции была встреча Нового года на Майдане Незалежности в Киеве.

Решили с коллегой – и поехали в Киев! На поезд сели утром, в Киев приехали под вечер. Уже на вокзале в Киеве можно было вздохнуть с облегчением и не опасаться за оранжевую символику на одежде. (В Днепропетровске по вечерам приходилось «маскироваться» - на всякий случай).

Мы немного походили по Киеву и решили заблаговременно занять места повыше, чтобы хорошо было видно сцену-трибуну. Часам к одиннадцати вечера народу на площади уже было столько, что в какой-то момент я дрогнула: не дай Бог поскользнуться на крутом склоне – толпа затопчет и не заметит! Я боязливо оглянулась назад, прикидывая, реально ли отсюда выбраться – и тутже услышала рядом: «Вам зручно?»

Это было невероятно: в гуще тысяч пришедших на Майдан киевлян я была не в толпе, а среди людей!

Ответила я по-русски. Мои соседи удивились. Узнав, что мы из Днепропетровска, люди вокруг смотрели на нас, как на героев. Это же надо, чуть ли не из эпицентра противостояния! Все хотели посмотреть на нас поближе, познакомиться; расспрашивали, наперебой угощали шампанским и конфетами. У меня, русскоязычной, никогда не изучавшей украинский язык, вдруг вырвалось экспромтом четверостишие на украинском. И вообще я как-то незаметно перешла на украинский!

В ту ночь на Майдане я с восторгом ощутила себя украинкой – не смотря на уральских да курских предков. Я чувствовала себя частью этого цивилизованного народа, с достоинством отстаивающего своё право на честные итоги своего осознанного выбора.  

Встретив Новый год, киевляне помаленьку разошлись. Наш обратный поезд  был утром – поэтому по Майдану мы бродили долго. После празднества на глаза попалось не более пяти бутылок из-под водки. В основном остались бутылки из-под шампанского.  Не было пьяных, не было стычек.

Вот таким был Оранжевый Майдан!

Что произошло дальше – знают все, но у каждого – свой взгляд на развитие событий, каждый по-своему видит причины краха Оранжевой Революции.

Свои грустные мысли выскажу и я. Но – в следующий раз. Не в праздничный день.

 

… без баяна!

Да, да, многоточие значит именно то, что вы подумали. Грубо? Не спорю. Но именно это чувство я испытывала на притяжении всего концерта.

Просматривая воскресную афишу дня, наткнулась на красивый заголовок: «Дышу я музыкой одной» с гиперссылкой на классическую музыку. Сольный концерт аккордеониста …. На фамилию даже не обратила внимания – сразу решила идти на концерт. В прохладный ноябрьский вечер – послушать целый концерт аккордеонной музыки, да ещё в небольшом уютном зале филармонии – что тут раздумывать! К тому же, афиша обещала ещё саксофон и вокал. Я предвкушала час отличного отдыха.

Настроение стало подниматься уже в фойе: возле кассы толпились любители музыки, многие были с цветами. Обрадовалась нашим местам: 4-й ряд.  Оглянулась – зал почти полон! Как здорово, что в городе столько любителей аккордеона! А когда на сцену вышла неповторимая Татьяна Трофименко и стала завораживающе рассказывать про чудо-инструмент аккордеон – я даже на секунду испугалась задним числом, что могла не заметить анонса этого концерта и пропустить такой сказочный вечер, который вот сейчас, сейчас начинается!

К сожалению, это были последние положительные эмоции на концерте. Сказка, правда, была. Но – страшная. После вдохновенного вступительного слова Татьяны Трофименко почему-то зазвучала фонограмма.  Вышел аккордеонист. Фонограмма не затихла, а пошла на crescendo. Аккордеонист растянул меха – и меня буквально оглушил искажённый микрофоном и колонками звук.

Хобби моего мужа – судомодельный спорт. И я с давних пор знаю, как тщательно звук мотора модели проверяется шумометром. Ведь если уровень шума превышает 80 дБ, что считается вредным для здоровья, то необходимо ставить глушитель!

Сколько децибел колотило по нашим барабанным перепонкам во время концерта – и представить сложно. Да ещё 4-й ряд, да ещё места сбоку – прямо напротив безграмотно выставленных колонок!!!

Ожидания лирического вечера задушевной аккордеонной музыки сменились ощущением дешёвого кабака. Самое обидное – репертуар-то был интересный! Я нашла выход: зажала пальцами уши. Музыка стала звучать намного мягче и приятнее! Правда, пол под ногами дрожал -  и это не давало избавиться от ощущения, что ты на какой-то гулянке, где все уже пьяны, что восприятие у народа притупилось, и поэтому лабухи наяривают всё громче и громче.  

Я не ханжа. Я не против гулянок с выпивкой и громкой музыкой. Но – в филармонии?! Маленький зал с хорошей акустикой. Аккордеон было бы чудесно слышно и без приклеенного к нему микрофона. И фонограмму, если уж аккордеонист без неё не умеет, можно было пустить фоном, а не кувалдой (извините за зюгму).  Да и филармония сэкономила бы немало на оплате электроэнергии!

Есть такая наука – физика. И есть раздел физики – акустика. Там много чего интересно есть про звуковые волны, про их распространение в среде, про отражение, про стоячие волны и про резонанс. Вы не поверите, но создать качественное акустическое оформление концерта – это не только шнуры подсоединить!

Да ладно, я не об этом. Просто хотела сказать, что мне всё ещё хочется послушать живой аккордеон. 

Учить английский – или знать английский?

«Советский человек и иностранные языки - это тема отдельного разговора. Когда в шестидесятые стали расширять международные связи, оказалось, что языков у нас никто не знает. Что прекрасно характеризует работу КГБ, начисто отучившее поголовье населения от общения с иностранцами. Даже студенты-филологи языковых отделений имели по программе часов языка столько же, сколько марксизма-ленинизма. И то и другое им не полагалось знать лучше своих преподавателей. Но если от общения с Марксом и Лениным они были гарантированы, и здесь критерием истины служила оценка, то иностранцы их сданный на пять с плюсом язык не понимали в упор. А уж они иностранцев и подавно; программа была составлена таким образом, что понимать они могли друг с другом только преподавателей. Дело было налажено столь научно, что дочки советских офицеров из Германии поступали на немецкое отделение Университета, свободно чирикая по-немецки, и после пяти лет обучения с преподавателями специальной квалификации и с научными степенями, по утвержденной Министерством высшего образования методике, квакали по-немецки с чудовищным акцентом и мучительным трудом. С кем поведешься, от того и наберешься. 
     … Правда; суровая правда.» 

(Михаил Веллер, «Легенда о стажере»)

     Я часто цитирую  эти строчки своим студентам  - не смотря на то, что Михаил Веллер не относится к числу моих любимых писателей.

    А как ещё мне ответить на их вопросы, почему они 6, а то и все 10 лет учили в школе английский язык, имеют хорошие оценки в аттестате, а языка – не знают? 

    Помню, появился в одной из групп студент из Сирии. После пары занятий он робко спросил у меня: «А что, у вас в школах английский не изучают?»                                     

    Изучают, изучают. Да только – всё по той старой советской системе, когда язык вроде и учили, а знать – не знали!

                                     

     Я сама – продукт этой системы обучения, поэтому знаю не понаслышке. Чего греха таить – и я в первые годы преподавала так же… Не вдаваясь в детали методики, постараюсь показать лишь то, что мы имели на выходе.

                                     

     Вспомните свои вузовские (высший класс!) занятия по иностранному языку. Вам дают текст, и вы муторошно переводите его на родной язык. Потом дают схожие предложения на родном языке, и вы «переводите» их на иностранный. И очень подробно заучиваете правила грамматики: как строится то или иное время. Ну, и в конце семестра сдаёте опять-таки перевод пресловутых «тысяч». Ах, да, ещё какие-то «разговорные темы» надо было заучить наизусть.

     И вот после успешного прохождения такого курса студентов приглашают на лекцию приехавшего из-за рубежа профессора. И после 2х-3х минут лекции оказывается, что кроме написанного на доске названия темы студенты ни-че-го не понимают!

      Так в чём же дело?

        А давайте-ка вернёмся на урок английского. Итак, начинаем читать  текст, текст по специальности – с терминами, как положено. Первый же читающий студент делает ошибки в произношении – преподаватель его исправляет. Ещё и объясняет, в чём ошибка (на родном языке, разумеется – а что, всё правильно, не объяснять же теорию на английском!) Потом это предложение начинаем переводить. Скорее, перевод будет несколько корявым. Преподаватель снова исправляет (и ведь правильно же делает – а как иначе?) Выслушивает другие варианты перевода (вот умничка – не душит творческую инициативу  студентов! да ещё и на вопросы отвечает – не беда, что заданы они на родном языке: главное ведь – поддержать активность студентов!).

                                    

         Потом - грамматика. А как же без неё?! Объясняет её тоже на родном языке. А закрепляет – опять-таки переводом предложений с родного.

                                    

         Отличный урок, молодец преподаватель! Всё, что надо знать, изложил, и всё доходчиво.

                                     

        А итог? Сколько минут студент слышал грамотную английскую речь? Сколько минут имел возможность сам говорить по-английски? Ведь процентов 70, (если не больше) драгоценного времени все общались на родном языке!

                                    

       Какие навыки приобрели студенты после многоразового посещения таких занятий? Самое страшное – они укрепились в вере: ни шагу без родного языка! Любую англоязычную фразу они должны перевести на родной язык, причём грамотно и, желательно, с изысканными оборотами речи; и прежде, чем построить фразу на английском, они должны красиво сформулировать её на родном языке.

                                    

      Так что слушая лекцию англоязычного профессора, студенты теряются после первой же фразы. Пока они пытаются её перевести наилучшим образом – лектор уже ушёл далеко вперёд.

       А пытаясь выразить свою мысль на английском, они и вообще заходят в тупик. Своим-то родным языком они владеют неплохо. И норовят так же красиво высказаться на английском. А словарного запаса - не хватает (это естественно, язык-то – не родной); и что ещё ужаснее – не все конструкции родного языка можно слово-по-слову перевести на английский!

                                    

        И «знания»» грамматики, оказывается, не помогают. Ведь их учили строить разные хитрые временные конструкции (и хорошо научили!). Только вот в какой ситуации употребляется одно время, а в какой – несколько другое, объяснили лишь теоретически…

                                     

        Ну ладно, не прослушал студент лекцию заезжего профессора – не беда. У нас свои – не хуже. Даже лучше зачастую.

                                     

        Но вот решил студент (для чего – пока ещё и сам точно не решил) сдать экзамен Британскому Совету. Сданный TOEFL  - это звучит гордо. И резюме для устройства на работу даже на родине -  этот факт украшает.

                                    

        Пришёл студент сдавать экзамен, глянул в тест – а там ни одного задания на перевод с английского или на английский!   Как же так? Ведь его всю жизнь учили переводить!!! И именно это умение оценивали и в школе, и в вузе. Правда, переводил он он-лайн транслейторами, но переводил же!

                                     

        Так что мы имеем на выходе? Говорить не умеем, понимать речь не умеем, сдать настоящий экзамен не можем. (Правда, переводчиками электронными  пользоваться научились – но это из другой области умений.)

                                    

       А ведь хорошо учились. И учителя были хорошие. В чём же дело?

                                     

       Вернёмся к Веллеру. Всё дело  - в системе. Учить-то учили, но давали знания, а не обучали умениям и навыкам. А это – немного разные вещи.

                                     

       Когда я запрещаю студентам переводить то, что и так понятно, они   - в растерянности: как же так? Не переводить?! ! Приходится пояснять. Слава Богу, мы живём в условии двуязычия, и объяснить очевидные вещи несложно.

- Какой ваш родной язык? – спрашиваю я.

- Украинский! – отвечает полгруппы.

- Допустим, вы смотрите по телевизору русскоязычную программу. Вы её понимаете?

- Да!

- И вы переводите каждое предложение на украинский?

- Нет, зачем? И так понятно…

                                    

       Аналогичный диалог  - с русскоязычной частью группы.

Ловлю их на этом: вот и английский мы с вами будем учить так, чтобы было «и так» понятно! То есть – научимся думать на английском.

                                     

      Что для этого надо? Первое – выкинуть старые советские учебники английского языка. И учить язык по новой методике. По какой – об этом в следующей статье!

                                    

     А «на закуску» - история из жизни.

                                     

    Был грех – подрабатывала переводчиком у одного американского «жениха». Он навыбирал себе штук 17 невест в Днепропетровске и окрестностях и приехал на «очную ставку». Перед встречей с одной из невест он отказался от моей помощи – мол, дама в анкете указала, что владеет английским. Потом рассказывал мне:

- Дама, похоже, глуховата: когда я ей что-то говорил, она не понимала и просила написать на салфетке; потом читала – и отвечала. И ещё, у неё была книжка – наверное, специальное пособие по общению с иностранцами. Она заглядывала туда - и говорила: «l live in a flat with all modern conveniences. Where do you live? I work in a big house. Where do you work?»

    Я краснела, узнавая ущербные фразы из старых школьных учебников и наш единственный навык – кое-как понимать текст написанный.  Но последний пример сразил меня наповал:

- I am happy to live in our socialist society!

                                    

    …. А ведь, небось, «пятёрку» в советской школе имела и была уверена, что знает английский!

Физкультура в школе и в вузе

Сейчас разгорелась дискуссия по поводу отмены оценок по физкультуре в школах. Накипело…

Категорически считаю, что физкультуры  - в том формате, в котором она сейчас – быть ни в школах, ни в вузах не должно.

Я абсолютно не против того, чтобы люди были физически здоровыми, ловкими, сильными и выносливыми. Но – дают ли это «программные» занятия физкультурой?

Главное, с чем я не согласна, это включение уроков физкультуры в общее расписание. Или вы хотите сказать, что у нас во всех школах есть душевые и время принять душ после физических нагрузок в спортзале/на стадионе? Это эстетическая (и если хотите, гигиеническая) составляющая вопроса.

А если взять психо-эмоциональный аспект? Учителя, уроки которых стоят в расписании после уроков физкультуры, меня поймут…

Потом, нормативы по физкультуре рассчитаны на средне-статистического ребёнка - что тоже нонсенс.

По моему глубокому убеждению, эти нормативы должны быть сугубо индивидуальны. Каждого ребёнка должен тщательно обследовать медик и психолог, потом выдать рекомендации родителям: кому показана общая физподготовка, кому предпочтительнее те или иные виды спорта – для коррекции индивидуальных психо-физиологических нюансов. Доктор должен дать рекомендации по количеству и качеству нагрузок: пловцы, например, тренируются дважды в день, борцы – трижды в неделю; занятия велоспортом помогут повысить выносливость, а настольным теннисом – скорость реакции. Психолог же должен посоветовать, например, какие виды спорта больше подойдут ребёнку: индивидуальные или командные. Согласитесь: единоборство (бокс, борьба), командная игра и, допустим, спортивная гимнастика - формируют разные личностные качества!

Так вот, с учётом всего этого и надо выбирать школьнику вид спорта, и заниматься этим после основных уроков! А мешать в одну кучу оценки за физическое совершенство с оценками за умственные достижения – по-моему, не очень логично.

Необходимо вырабатывать у людей осознание того, что именно в здоровом теле - здоровый дух. А это работа. Кропотливая и невидимая, на ней пиара не сделаешь… А вот ввести кнут (оценку в аттестате, в дипломе) – это зримо, это показательно. И дети бегут кросс до колик в печени не потому, что сознательно хотят повысить свою выносливость, а лишь потому, что нужна оценка!

Отдельно – о физвоспитании в вузе. У меня много друзей на кафедре физвоспитания, и я рискую их всех растерять после следующего выпада.

Поскольку я  - преподаватель английского, ко мне часто обращаются с просьбой перевести/заверить предметную выписку – дополнение к Диплому о высшем образовании. Вы не поверите! Когда дипломы наших выпускников просматривают зарубежные работодатели, они смотрят на количество часов, которые студент потратил на изучение того или иного предмета. И что же получается? Спецкурс по какой-нибудь важной науке – 36 часов, а то и вообще 18. Физвоспитание – 720 часов. Ни на один профильный предмет не выделено столько часов, сколько на физвоспитание! Комментарии, как говорится, излишни…

Я вовсе не ратую за хилую нацию. Я далека от стремления оставить всех преподавателей физвоспитания без учебной нагрузки. Я просто за то, чтобы физкультура и спорт были личным делом каждого. Чтобы занятия спортом и достижения в оном были престижем, а не опостылевшей обязаловкой.

Стипендия в Украине и продолжение учёбы в ЕС

Стипендия в Украине и продолжение учёбы в ЕС

Написать об этом я пообещала в чате на gorod.dp.ua. Во-первых, тема уж больно животрепещущая; а во-вторых, как часто бывает в таких случаях, вокруг неё полно кривотолков.

Схема дискуссии была примерно такая: прошёл слух, что украинским студентам сокращают размер стипендии; кто-то предложил выход: уезжать доучиваться в ЕС; кто-то возразил, что за рубежом все виды учёбы платные. Ну, и мимоходом поругали студентов – мол, вы бездельники, за что вам деньги платить!

Сначала отвечу на выпад в сторону студентов. «Я вам не скажу за всю Одессу»(с), но моих – не троньте! Не хочу повторяться, я уже писала в своей статье «Абитуриенту 2012»: мне повезло работать с элитой студенческой молодёжи. Возможно, поэтому для меня студенчество – всё-таки та часть общества, на которую стоит ровняться. Я ещё напишу об этом позже.

Теперь – о «доучиваться в странах ЕС». Не буду давать ссылки на информацию в Интернете, напишу лишь то, о чём знаю на примерах своих студентов.

Продолжать учёбу в странах ЕС – это вполне реально. Для этого надо всего-то: очень-очень хорошо разбираться в своём предмете и знать иностранный язык.

Поскольку я – преподаватель именно иностранного языка, то для мотивации своих студентов даже организовала стенд на факультете: попросила своих бывших студентов, учащихся или отучившихся в зарубежной магистратуре, написать о том, насколько им в жизни помогло знание английского. Без их разрешения я не могу опубликовать здесь их письма. Но несколько историй расскажу.

Это было ещё задолго до Болонских нововведений. Неравнодушные к судьбам своих выпускников преподаватели заключали соглашения между нашим факультетом и европейскими вузами. Всё строилось на личных контактах и авторитете наших профессоров. Тогда ещё не было квалификации «магистр», и ребята уезжали после 4 курса делать дипломную работу. Физики-теоретики уезжали в Германию. Понятное дело, позориться наши преподаватели не хотели, и поэтому направляли лучших из лучших. Уезжали по 4-6 человек в год. По договору, их обеспечивали стипендией. Но и свои деньги нужны были – тут уж родители решали, стоит ли спонсировать своё чадо. Защищать диплом ребята приезжали в Alma Mater. Хотя многие воспользовались предложением германской стороны: досдать экзамен DSH (Deutsche Sprachprufung fur den Hochschulzugang – немецкий язык для высшей школы). В этом случае они приобретали право получать (одновременно с нашим!) диплом германского вуза, что облегчало им поступление в тамошнюю аспирантуру. И размер стипендии аспиранта (соискателя степени PhD) уже оговаривался заранее.

Помню, пришла ко мне в кабинет Аня – она уже год как закончила учёбу. Поделилась новостью: её однокурсник Игорь к тому времени был аспирантом в Германии. Он в полуофициальной беседе рассказал новым коллегам о теме Аниной дипломной работы. Немцы так заинтересовались, что (внимание!): пригласили Анну на собеседование на предмет продолжения исследований у них и пообещали (официально – я лично заверяла перевод!) оплатить проезд и Зх-дневное проживание в Берлине!

…Олега, по сути, «выпихнула» в Европу я. Сначала поддержала его в планах поработать на каникулах после 2 курса в США. Олег приехал «с другими мозгами», и через год съездил снова. Я, как могла, поддерживала его стремления писать научные статьи на английском языке. Умный и трудолюбивый  – дипломную работу он не только защищал, но и полностью писал на английском (это разные вещи, позже расскажу). В конце пятого курса Олег разослал резюме в несколько европейских вузов – и получил три приглашения на PhD. В этом случае уже он выбирал, что ему больше подходит! Остановился на университете в Голландии.

В пасхальные каникулы Олег приезжал, заходил ко мне на занятия – я выделила ему время, и он на отличном английском рассказал ребятам о своей учёбе – и об их возможностях!

…. Игорь задал мне стандартный вопрос: как поддерживать уровень английского после того, как 2х-годичный курс языка сдан? И я дала стандартный ответ: найдите в Интернете кого-то с похожими жизненными ориентирами – и общайтесь!

Оказалось, физики есть не только в Украине J. С одним из них, парнем из Польши, Игорь подружился больше, чем с другими. Летом (уже были успешно сданы экзамены в магистратуру) физик из Польши сказал, что его профессор набирает группу соискателей PhD по теме, очень близкой к бакалаврской работе Игоря. Всё решилось очень быстро, Игорь сломя голову бросился учить польский язык.  Справедливости ради надо сказать, что тут был «пролёт»: группа оказалась не польской, а интернациональной,  и лекции пришлось слушать на английском. Больше всех, наверное, здесь радовалась я: ох, не зря же я их гоняла!

А первый зарубежный Новый Год Игорь решил встретить в Чехии. Со стипендией в 1000 евро это можно себе позволить…

Я рассказала о трёх ребятах, получивших стипендии в университетах ЕС – на самом деле их гораздо больше. Они все с моего факультета. Я учила их английскому, я проверяла грамотность их научных статей и писала им рекомендательные письма. Поэтому каждый раз, приходя на факультет, они заходят не только на свою кафедру, но и ко мне в кабинет: рассказывают, делятся планами, иногда спрашивают совета. Отсюда – такая вот моя осведомлённость!

Для скептиков по поводу стипендий – напишу подробней. За пределами Украины ценят умных людей. Стипендии платят из государственных фондов поддержки и развития приоритетных специальностей. Есть различные негосударственные фонды. И в Интернете можно найти много информации на эту тему.    

А тем, кто серьёзно думает о продолжении учёбы за рубежом – напомню: если то, чем вы занимаетесь в вузе действительно нужно миру – учите иностранный язык и ищите научного руководителя. А уж он позаботится о вашей стипендии!

ЗЫ. Об иностранных языках в вузе будет отдельная статья.

Размышления над блогом Геннадия Балашова

          Я не интересуюсь особо ни политикой, ни бизнесом. Сама не знаю, что заставило меня «кликнуть» на статью Геннадия Балашова на Корре:

http://blogs.korrespondent.net/celebrities/blog/balashov/a71005

Наверное, интерес к знакомому имени.  Я из Днепропетровска, и лет 20 тому назад это имя было в нашем городе у всех на слуху. Кто-то восхищался и пытался брать с него пример,  кто-то завидовал и ненавидел. Я удивлялась. Было как-то странно: вроде, совсем недавно все были одинаковые – и вдруг откуда-то миллионеры…. Балашов, Вахтангов… Диму Вахтангова помню хорошо: мы росли в одном дворе. Ничем не примечательный, в меру хулиганистый подросток, в школе – с «двойки» на «тройку»». Вроде, мама работала на пиве – оттуда и «стартовый капитал». Никаких бизнес-философий из уст Димы я никогда не слыхала. Просто, пошла удача в торговле – если хотите, в спекуляции… Потом Дима куда-то исчез из вида – соседи говорили, скрывается: то ли от закона, то ли от бизнес-подельников…

Короче говоря, Дима был свой и понятный, и даже его уход со сцены Большого Бизнеса был понятным -  и, как мне казалось,  логичным.

А вот Балашов – другое дело. Именно он первым начал облагораживать подземные переходы, открывая там торговые центры. Именно он первым на моей памяти выдвинул лозунг о едином 10%-ном налоге. Может, было ещё что-то – но это как-то врезалось в память больше всего. 

Мой менталитет сформировался в Советском Союзе. Зачем лезть в политику? Наше правительство без нас знает, что нам надо! Зачем лезть в экономику? Наше правительство … (и далее по тексту).

Феномен Балашова был для меня загадкой. Это ж надо! Взять и сделать из перехода торговый центр!   Это с чего-то начинать надо было? У кого-то спрашивать разрешения? Как-то делать там ремонт? Как? Где брать деньги на это? Где-то искать тех, кто будет там работать? И главное, как-то поддерживать всю эту махину: убирать, охранять?  От этих вопросов мой не готовый к предпринимательству мозг просто вскипал. А человек, который мог браться за решение этих проблем (да и многих других, о существовании которых я по дилетанству даже не подозревала), казался кем-то вроде пришельца с Марса.

Постичь этот феномен я и не пыталась: мол,                «другой спектакль, другие персонажи».                       

Постепенно подземные переходы приняли привычный советский обшарпанный вид, в пересудах местных обывателей стали звучать другие фамилии знаменитых земляков, и имя Балашова, да и личность этого человека я забыла.

И вот – в глаза бросилась знакомая фамилия. Прошло время, многое изменилось – в моём отношении и к политике, и к бизнесу в том числе. Я по-прежнему далека и от бизнеса, и от политики. Но если раньше я этим бравировала, то теперь говорю с досадой.

Я из того же Советского Союза, из того же Днепропетровска, что и Геннадий. Я на десять лет старше его. В «лихие 90-е» ума должно было быть не меньше. А результат – мягко говоря, «он – писатель; я - читатель». Честно – досадно. Я не завидую ни деньгам, ни популярности Балашова. Я досадую на себя за то, что в то время не воспользовалась возможностью вырваться из рутины и реализовать себя более полно!

Возможно, я всё-таки завидую Геннадию в целом. Но – белой завистью. Человек сумел вырваться из совковой рутины, и всё время движется вперёд!

              Повторюсь снова: я не специалист в экономике, и о том, сможет ли  5%-10% налог покрыть все нужды расходной части бюджета, судить не могу.

Но то, что Геннадий взял за образец модель «Грузинского Чуда» - вызывает к нему доверие. Любой обыватель, далёкий от знания даже основ экономки, видит: «Чудо» произошло на глазах, оно реально, оно достижимо!

Так может, и нам стоит не скептицировать, а поучиться у грузин? У Балашова? Делов-то: поддержать Балашова на выборах, да честно трудиться на своём месте! А его дело – быть честным по отношению к тем, кто ему поверил.  Может, рискнём, попробуем?

Рыбная косточка и мед.реформа

Работала я в молодости в библиотеке. Перерыв короткий – получасовый. И перекусить надо успеть, и «во внешний мир» выбежать хочется! Перекусывали обычно на бегу. В тот день кто-то принёс на обед жареную рыбу – не удивительно, что я впопыхах подавилась косточкой. Ургентные мероприятия типа «проглотить сухую корку хлеба» не помогли, и мне пришлось бежать в лор. клинику – благо, она недалеко была! С моим «диагнозом» меня пропустили без талончика и без очереди. Врач в мановение ока сверкнул пинцетом и улыбнулся на прощание: «Будьте осторожнее с рыбой!»

И всё.

Этой истории более тридцати лет, и я бы её, наверное, никогда и  не вспомнила, если бы мне не позвонила подруга. Наташа уже несколько лет живёт в Шотландии.

- Нина, я рыбной косточкой подавилась, что можно сделать?

                Ну, рассказала ей про сухую корочку. Не помогло. И сама извлечь она не смогла – косточка, говорит, глубоко. Ну, очень неприятное ощущение.

- Наташ, а к лор.врачу?

- Что ты, направление к лору даёт только Дженерал Практишнер [General Practitioner – врач общей практики, читай, семейный врач]. И то к нему надо обращаться через три дня – если само не пройдёт(!)

На приёме у General Practitioner Наташа сказала про косточку. Врач засомневался. На вопрос «Что беспокоит?» Наташа честно ответила: «Колет, скребёт, кушать больно…» Врач оживился: «Причём тут косточка? У вас явные признаки гастрита! Ох, уж эти пациенты – до чего любят сами себе диагнозы ставить!»  Ошарашенная Наташа попросила направление на рентген: пусть сам убедится, что косточка! Но с профессионалом спорить было бесполезно, и вместо направления на рентген упрямая необразованная пациентка [советский кандидат биологических наук] получила направление на комплексное обследование органов пищеварения…

По Интернету Наташа нашла какую-то ещё «левую» клинику. Там без страховки, за «живые» деньги её осмотрел тот, кто называл себя доктором, и после долгих раздумий согласился: таки да, рыбная косточка; глубоко – но пинцетом извлечь, возможно, удастся…  И он уже подцепил эту рыбную косточку, и осталось сделать одно движение рукой вверх… но тут другой доктор в кабинете взвизгнул: «Коллега, а вдруг – осложнение? Вы же не взяли анализов у пациентки!»

…Косточка так и осталась у Наташи в горле.  Со временем она, конечно, вышла сама – но это было уже потом, после долгих страданий и нервомотаний.

Я рассказала эти две истории вместо поста на форуме в теме о реформе медицины. Понимаю, это частный случай. Но, как мне кажется, он довольно ярко иллюстрирует общую картину западно-европейской системы здравоохранения. Той системы, которую у нас начинают внедрять.